Жакан

В жестко тёртой по жизни тужурке,

забивая в казённик жакан,

«Нами правят придурки и урки»

мне сказал завязавший жиган.

«Но фартово, что все они хлипки,

потому-то тайга и цела».

Без досады сказал и улыбки.

И не тронули пальцы цевья.

А в табачных глазах - только холод.

Он пошёл, обгоняя меня,

по местам, где чужие не ходят,

где лесник всем в округе родня.

Были ели темны и обвислы,

ветер, трясший мутовками, стих.

Лишь ручей разговаривал быстрый,

о камнях и порожцах своих.

Сопки встали, безлюдны и хмуры,

сторонясь человечьей судьбы.

Только раз в перелеске мелькнули

с проржавелой колючкой столбы.

Хвою блёстким закатом сжигало

по верхам. Но ещё дотемна

с золотыми глазами жигана

повстречались зрачки кабана.

С голодухи и просто для пробы

по шматку мы коптили в дыму.

Он смотрел — без добра и без злобы -

как предметы уходят во тьму.

На дотлевшие наши окурки,

на сгорающих мошек гурьбу.

На шеврон моей НАТОвской куртки

из столичных запасов БУ.