Мы зло противились судьбе...

Мы зло противились судьбе.

Она нас намертво вязала.

Простились.

Я увез в купе

дрожь выстуженного вокзала.

Пошли предместья.

Их дымы

лепились в странные фигуры –

и это тоже были мы:

друг другу впившиеся в губы,

мы были соединены,

как в гуле слившиеся звуки,

и, словно ветви сплетены,

во мгле мелькали наши руки,

и всюду, всюду…

Из углов

вставали тени наважденья,

еще печальней, чем любовь,

еще темней, чем вожделенье.

Как раскаленные тиски

сжималось,

прожигая платье,

кольцо немыслимой тоски

в почти звериное объятье.

Граница между «я» и «ты»,

натянутая слишком туго,

вдруг лопнула…

Две пустоты

пытались высосать друг друга.