Отпуска

Спокойствие лет этих не было полным,

хотя и удушливый ветер, а дул.

И плыть по нему почитали мы подлым.

Но плыть супротив – безнадежная дурь.

Юнцы – не до крайности самоубийства,

а все же хворали. Диагноз – тоска.

И выход слабейших:

отвлечься, забыться,

занять, где дадут – и махнуть в отпуска!

Балдели, витийствуя или спиваясь

под сенью платанов и пляжных панам.

И нас покидали желанья, сбываясь.

А вкус обладания был не по нам.

И вот, не боясь проявить мягкотелость,

с позевкой, достойною сытого льва,

рукою махнул я –

не очень хотелось! –

что горько, душою почти не кривя.

Преграды мельчают. И преодоленье

лишается смысла…

Зачем же тогда

мы плачем у первых могил поколенья,

не только от скорби, но и от стыда

за дни, что мелькнули как бы между прочим –

был хор их нестроен и разноголос.

А так же за то, что хотелось не очень.

И ровно настолько, в итоге, сбылось.