Если я падал, ослабевал, болея, ты исцеляла меня нежной метелью, полумифическая Гиперборея, где обитал я - эхом легенды, тенью. Тошно, как в карцере, в замкнутом круге кармы. Ты в нём лишь пыль, если Бог не с тобою. Ставятся судьбы на вере, а не на камне, ладится дом не мастерком – любовью. Выплюнут в мир равнодушным наждачным лоном ветхой империи, Родиной мне не ставшей, в Гиперборею сбежал я, по-детски склонен верить всему, что наплёл о ней Плиний Старший. Не по понятиям жил – по заветным книгам. Пел о стране волшебной по древним нотам. Разве я знал, что и она под игом кривды, спрессованной тысячелетним гнётом. Годы её разворовываются как смета. По накладным фальшивым уходят мимо. Но бесполезно грозить ей концом света, разве не это – второе её имя? Снег её так же витает, кружась, искрится, словно фантазии и обольщенья детства - трижды наивен каждый, кто думал скрыться в них от уродства, предательства и злодейства, давшего всходы. Скоро наступит жатва. Память моя всё морознее, всё белее - и навсегда в мерзлоту моих снов ложатся братья надежды моей – гипербореи.