Над Большой Покровской дождь повис. Небо разбухает, намокает. Низко опустившаяся высь что трамвай искрит и громыхает. Вдоль бордюра мчит бумажный чёлн - повезло тоскующей газете. Улица воистину течет под уклон — как жизнь, как всё на свете. Капель шквал с неё смывает пыль. И сверкают самоцветы окон, даром, что купеческий ампир точно голубь вымокший нахохлен. Так, меж бликов блёсткого стекла, медленно клонясь от Главной почты, улица Покровская текла до меня — продолжит бег и после. И во льды эпох, как мезозой вмерзнут навсегда в грядущих стужах тени танцевавших под грозой, юных, бьющих степ в июньских лужах. Но пока июнь при нас, друзья. Без чечётки - впрочем, шагом чётким сквозь него ещё иду и я в такт дождю. И нет зонта. И чёрт с ним.