Полз к закату, тлея, дня запал, мир себя во тьму как в шахту прятал. И тогда на смену заступал я - как ночи штатный оператор. Но в рассветах, словно на кострах, прогорала звезд толчёных пудра. И тогда ко мне являлся страх. Кто я был для бодрых граждан утра? - нечисть и чужак с клеймом на лбу. Нетопырь — и сам поверил в это. Не точил клыков, не спал в гробу, но чертовски не любил рассвета. Красного я отроду не пил. Глюки с похмела — оно мне надо? Но маскировался, как вампир, и предпочитал для маскарада всё, что от прилавков далеко, что давно не модно и не ново - запонки эпохи ар-деко, галстуки из шёлка набивного. Только бы подальше от орды, чьи отары к миражам гонимы, только бы не встать в её ряды, в час, когда чабан врубает гимны. Тот, кто в доску свой и кто чужак - каждый сгинет со своею верой. Так и мне бы сгинуть в сторожах, что не худшей стало бы карьерой. Я бы блеску свиты не мешал на дневном свету её парадов, только б колотушкой оглашал переулки дрыхнущих багдадов, сообщая миру: ночь уже! - и тысячелетья пронесутся, прежде, чем не станет сторожей, спящему дающих шанс проснуться.