В нас - и вне нас - наступает красивая ночь. В ней, непонятно, но мощно, как суры Корана, певчая птаха, не ведая отроду нот, музыку свищет, домой воротясь из Ирана. Мы же с тобой на рассвете гнезда не совьём, видим друг друга во сне — и становимся снами. В отблесках света остались на свете вдвоём, Бог говорит через нас, но отныне - не с нами. Не без досады, но страха в душе не тая, тьме уступаю, как поздний костёр догорая. Только бы ты на свету оставалась, а я... я - это трудный вопрос, извини, дорогая. Знать не дано, на каком из путей бытия переступлю, ни минуты не тратя на сборы, грань, за которою местоимение «я», имя теряя, становится возгласом боли - и ничего от меня не останется в нём, как никакого меня и не мнилось в начале. Я — это то, что ночами поёт за окном, плача от радости, млея в счастливой печали, вдруг понимая коротким умом соловья, трелью слова безоглядно бросая на ветер, что я не главное в мире - а главного я ни на чужбине, ни в отчине так и не встретил.