Поп

Я прежде мыслил жизнь, как бой и пир и как простор для счастья и несчастья. Тогда я лучше был - и больше был. А после постепенно уменьшался. Но разве лёгкий лет полёт – недуг? Года, возможно, всех к тому ведут, жаль, много их растрачено на праздность. Как вешний лед истаивает дух, но с этим обретает и прозрачность, хрустальность, подобающую льду.

Так что не пригибай себя к стыду - расслабься, согреши, опять верши, служеньем не насилуя природу. Да впрямь ли свят, кто не отвлек души ни на день, наслаждениям в угоду - как поп заштатный, служащий в глуши лишь Богу, но не чину и доходу. Вот он бредет в метели – старичок, в заштопанной и молью битой рясе. Беспомощный за ним влачится черт, незрим обычно – с перепою разве. Нектар из брюквы гонят на селе. Священник порицает эту шалость, хоть и ему подносят... но сие на небеси и ангелы вкушают. Вдовец давно, он не торчит как перст сам-друг с Христом в своем домишке старом, спеша венчать, крестить, потом отпеть, порой за харч, а чаще и задаром, приговорен по требам сквозь пургу упрямо ковылять обочин возле.

Но тень его все тоньше на снегу, бледнее всё... И вдруг растает вовсе. А дел ещё – хоть век не умирай. Да он и не умрет - погаснет просто, как слабый свет впотьмах. И целый край впадет в тоску, в убожество, в сиротство.